Вадим СИН – иглотерапевт, окончивший художественно-графический факультет педагогического института Семея. Но горожане его знают в первую очередь как уважаемого барда-винодела. Почему винодела? Герой нашего материала сам вам все расскажет. Но каждый ли знает кто такие барды? Если в двух словах, это исполнитель авторской песни. Если хотите подробнее, устраивайтесь удобнее, чтобы погрузиться в мир музыки.
Семечане знают и любят порядка 100 песен Вадима Сина, почетного участника бардовского клуба. Сколько же всего у него песен? А кто считает?! — автор и сам затрудняется ответить.
– Я не считал, но живучих песен у меня более 100. А в целом, думаю, около 300-400 наберется. Они, возможно, не такие значимые, но они являются ступеньками для других песен. Никак нельзя прерывать, говорить, что эта ступенька не нужна, без них мы не поднимемся на другую. Поэтому я не выбрасываю их, я считаю, что они все ценны.
Но чтобы было понятно всем, начнем издалека. Бард – это автор и исполнитель песни в одном лице, последовательный в своем творчестве. Этот жанр имеет и другие названия: бардовская, самодеятельная, туристическая, студенческая, авторская песня. Все эти названия говорят о самобытном, неординарном музыкальном явлении, не укладывающемся в одно определение. Песни бардов отличаются разнообразием жанра и стиля. Кто-то поет шутливые частушки, кто-то старается своими песнями тронуть романтические чувства слушателей. Многие барды используют тематику своих песен с целью достижения сатирического эффекта.
Бардовская песня с ее глубокими текстами и мелодичностью была важной составляющей культурной жизни СССР. Каждый знаком с песнями хотя бы одного известного барда, например Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Юрия Визбора. Высоцкий отмечал, что эти песни проникают не в уши, а прямо в душу.
А если зайти еще дальше, древнее слово «бард» у племен галлов и кельтов означало «певец» или «поэт». Они хранили ритуалы своих народов, их традиции. Движение бардовской песни оформилось в 50-60 годы XX столетия. Когда барды только-только стали появляться, они выглядели совсем обыденно. Это были студенты в мешковатых штанах. Они еще не знали, что их будут называть бардами, а песни, которые они пишут – авторскими. Для них это были просто песни про то, что их волновало.
Авторская песня горячо любима и в наши дни. Например, совсем недавно, в конце декабря в Международный день бардов в музее Ф.М. Достоевского прошел творческий вечер авторской песни под названием «Песни, написанные душой». На сцене со своими авторскими песнями выступили горячо любимые семейчанами Андрей Гамбург, Николай Бочаров, Тимур Аубакиров, Анатолий Гриб. Конечно, среди исполнителей был и Вадим Син.
Бардовский клуб, который запомнили семейчане, базировался в библиотеке Абая с 2014 года. Еженедельно по четвергам в библиотеке проводились музыкальные и душевные посиделки клуба исполнителей авторской песни «Ключ». Творческие люди со всего города находили в клубе единомышленников и творили. Эти встречи устраивали также, чтобы развивать навыки создания музыки и просто петь, пуская гитару по кругу, передавая друг другу свой опыт и знания. К сожалению, клуб закрылся во время пандемии и так и не запустился в прежнем режиме. Это был первый бардовский клуб в Семее со времен перестройки. Вадим же за- стал и клуб 1989 года — он был одним из его основателей.
– Я никогда не ходил заниматься в музыкальную школу. А мою младшую сестру заставляли учиться. Со временем у меня возник интерес к музыке, гитары не было, и я решил попробовать поиграть на пианино сестры. Я не знал нот, подбирал мелодии, а она по программе. Затем я потихоньку начал пробовать простейшие мелодии по нотам играть. Я самообразовывался, был готов взяться за любой инструмент, попалось пианино. В школе был ансамбль, ребята играли, мне тоже хотелось, но гитары не было, — рассказал бард.
Однако недаром существует мнение, что мечты имеют свойство сбываться. Мама юного Вадима привезла с Бишкека запылившуюся семиструнную гитару родственников и понеслась! Интерес будущего барда к музыке становился все сильнее. Однако в силу особенностей семиструнной гитары, на ней нужно было научиться играть. В те года не было преподавателей по гитаре или того же доступа к интернету. И Вадим со своими талантливыми сверстниками после восьмого класса поступил заочно в Московский университет народных искусств.
– Друг не выдержал после двух месяцев. Я отучился полгода. По почте мне отправляли задания сразу на два месяца, после их выполнения учитель их исправлял, подсказывал и высылал обратно. Диски приходили с произведениями, которые я прослушивал и учился играть, нотный альбом приходил. Помню, что первое произведение, которое я выучил на семиструнной гитаре, был романс «Я встретил вас». Через полгода я все же переключился на шестиструнную гитару: я просто убрал седьмую струну, сделал порожек шире, перестроил расположение струн и играл. Университет мне очень пригодился, я научился основам, постановке пальцев. В дальнейшем, когда я уже самостоятельно что-то узнавал по шестиструнной гитаре у мальчишек во дворе, я ставил пальцы так, как нужно, удобно, естественно. Но дальше изучать музыкальную математику я не стал, — говорит наш герой.
Вадим рассказывает, что ему часто везло с музыкой. Несмотря на то, что юношество его выпало на тяжелые времена, судьба ему то и дело подсовывала неожиданную возможность продолжать изучать музыку и искусство в целом.
– У друга моего был большой катушечный магнитофон, по нему мы слушали популярную музыку и Высоцкого. И остро ощущали разницу между ними в подношении, качестве, глубине. Высоцкий это Высоцкий – сразу было понятно. Я даже переписал эти песни себе в тетрадь. В дальнейшем так интерес и остался к бардовской песне. Но я никогда не разделял песни по жанрам и не фанател по чему-то одному. Я исполнял то, что меня трогало, — говорит Вадим.
Затем он окончил школу, и началась новая глава жизни. По его рассказам, в то время его брат увлекался поэзией, обожал Сергея Есенина, писал сам. Он заразил Вадима любовью к стихам, да так, что Вадим по сей день ими болен. Сам бард, к слову, автор белых стихов. По его словам, в стихотворениях часто жертвуют смыслом, чтобы сохранить форму.
– Я начал с Есенина, затем стал читать все, что было у меня на полках. Восточно-персидская поэзия: Саади, Омар Хайям. Стал ходить в библиотеку за стихами, я туда всегда ходил, только интересы менялись. Первое мое образование было худграф в пединституте, я интересовался книгами об искусстве, одновременно о театре, кино и поэзии. Как-то я пошел в Дом книги, был такой магазин. Там я нашел книгу «Поэты XX века» и мне сразу бросилось в глаза стихотворение Николая Гумилева «Жираф» или «Озеро Чад». И я написал под это стихотворение музыку. Позднее я узнал, что под него уже есть песни, но меня порадовало, что моя от них отличается. Меня тогда удивило, что стихотворение, даже чужое, может вдохновить на музыку. Более того, она порой служит ключом в смысл стихов, – говорит он. – С помощью музыки человек слышит и чувствует то, чего раньше не слышал и не чувствовал. И пусть Гумилев – поэт ХХ века, его мудрость актуальна и понятна в современном мире.
Это было далеко не последнее стихотворение поэта серебряного века, которое Вадим превратил в песню. Позднее, в 2012 году, когда бард уже пел свои песни, но наступил период «молчания», жаждущий насытиться искусством он том за то- мом глотал творчество Николая Гумилева и за месяц написал музыку на 13 его стихов. По од- ному из рассказов Вадима, он исполнил все эти песни в музее Достоевского, а концерт назвал «Вечность», как символ бессмертия наследия поэта. Бывшая руководительница музея с ним тогда поделилась, что раньше она не очень-то любила творчество Гумилева, потому что плохо его понимает. Но Вадиму удалось донести смысл стихов поэта так, что каждое его слово откликнулось в сердце зрителей.
– Я и сам тогда пытался писать стихи, из них получилась одна из первых моих песен «Неуютные дороги». Я посвятил ее своим друзьям. Мы всегда собирались вместе по вече- рам после работы в любую погоду и сидели до часов двенадцати, общались. Больше всего запомнились встречи в октябрьские сумерки. После этих вечеров родилась песня, которую до сих пор знают и поют мои друзья, хоть это и было давно, когда я еще в институте учился, — говорит автор.
В тот же период, в начале девяностых, Вадим Син познакомился с первым бардовским клубом «Ключ», где помимо городских бардов-студентов, встретил классика нашего города, поэта и сказочника Евгения Титаева.
– «Ключ», потому что мы живем в местности, где очень много ключей у боров, и «Ключ», потому что музыка – ключ от сердец. Такое вот символичное название, — говорит автор.
В силу своей многогранности, Вадим умудрялся заниматься параллельно множеством своих хобби, в том числе и восточными единоборствами, где познакомился с Игорем Алексеенко, который унес Вадима создавать рок-группу «Жираф».
– Экзотическое название группы происходит от песни «Жираф» или «Озеро Чад» на стихи Николая Гумилева. Группа родилась в 1989 и творила до 1994 года. Состав был следующий: Игорь Алексеенко был басистом и по совместительству соло-гитаристом, Владислав Елясов был барабанщиком, а я играл на ритме и пел. Вместе мы записали два альбома «Тысяча ночей» и «Азиатские кварталы». Наиболее известную среди семейчан песню «Она вернется» я написал, когда я творил в этой группе, в 1990 году. Одновременно барды, группа, в институте конкурсы, в пионерском лагере тоже музыка. И гитара, как ружье, начала меня сопровождать. И она была мне нужна, это был релакс, возможность творчески проявлять свою энергию. В школе я занимался рисованием, это помогло мне развить воображение, а гитара дала возможность проявить голос, энергия течет по-другому. Все это обогащает, когда человек многогранен, его мышление не притупляется. Мне гитара не надоела спустя столько лет, хотя многие барды, которых я знал, давно бросили музыку. Для меня гитара – возможность творить, — говорит Вадим.
Свою необычную аналогию бард объяснил так: как в фильме «Человек с ружьем», Кикабидзе однажды назвал Высоцкого человеком с гитарой. Действительно, Вадима Сина тоже все запомнили именно человеком с гитарой.
Ко всему прочему, Вадим состоял и в литературном клубе, где заседал Евгений Титаев. Попал он туда благодаря семейским поэтам и приглашению Ильи Бароховского, которого Вадим называет неформальным человеком, рьяно сочинявшим стихи и ушедшим в тему политики.
– Да, есть чему поучиться. Мне было интересно общение с этими людьми, они меня по-своему вдохновили. Меня интересовал профессиональный аспект, но я никогда не считал себя профессионалом ни в музыке, ни в поэзии. Меня больше интересует природный аспект. Правильно Есенин писал о природе: это аккумулятор, это мудрость. Творчество дает возможность передать свои ощущения, разговаривать на языке природы. Музыка помогает, — говорит он.
Вадим также поделился, какой он видит суть бардовского течения:
– Раньше не было важно, как ты играешь, профессионал ли ты своего дела. Важнее была передача, восприятие, объединение. Сейчас бардовская музыка стала достоянием широкой публики, играть стали лучше. Но я думаю, самым главным остается то, что человек может передать свои мысли, настроение.
Незатейливую, но живую, искреннюю музыку Вадима Сина, которая дарит душевную теплоту его слушателям, не так-то просто найти и послушать. Бард записывал концерты, выступления, но полноценных альбомов, записанных в студии, у него совсем мало. «Труфеля», состоящий из 20 песен, был записан в России, когда он пять лет жил в Алтайском крае и работал в Доме культуры. Вадим поехал туда к друзьям, один из которых и содействовал в создании альбома.
– Сейчас я, конечно, тоже пишу. У меня есть идея выпустить новый альбом. В музее Достоевского неоднократно проходили концерты, выступления, капустники в библиотеке Абая. Да, в 2014 году мы воссоздали бардовский клуб, который существовал, когда мы еще учились. Сотрудник библиотеки Абая Марина Парфенович поделилась идеей и мы стали собираться потихоньку за чашкой чая. Туда собирались, как и давние участники, так и ребята 15-ти лет. Неважно, в каком жанре пел и играл каждый из нас, мы собирались, пели и слушали. Клуб просуществовал лет пять и закрылся из-за пандемии. За это время мы провели очень много концертов у себя в библиотеке Абая, выезжали в детские дома, школы и выступали.
Вадим Син также рассказал о своем «винном периоде».
– Допустим, взять Высоцкого или Розенбаума. Их корили часто за раннее творчество – дворовые «блатные» песни. Но они не отказывались от них. Как я понял, это для них являлось возможностью ярко заявить о себе. То, что запрещено и считается немного вне закона, всегда приковывает на себя внимание. Им нужно было, чтобы прожектор повернулся на них. Мне говорят, что у меня очень много песен «на вине». Только и слышно: «Вадим Син? А, это который делает свое вино? Значит, будем петь и пить одновременно». У меня есть даже песня осенняя «Налей, налей», она праздничная, для простых товарищей, которую видят в них винную вакханалию. На самом деле, я беру за основу Омара Хайяма, который говорил, что вино – это друг, это философия, бытие, любовь, дух, возможность раскрепоститься. Правда он затем добавил, когда встретил свою жену, что ему больше не нужно пить вина, потому что она стала его вином. Я много увлекался восточно-персидской поэзией в период вневременья, как называют девяностые годы. Когда общество потеряло свои ориентиры, был дефолт, экономический и политический кризис, философия Омара Хайяма мне очень помогла. Его рубаи давали мне ответы, они вечные. Самого философа называли великим пьяницей и святым одновременно. В то время на основе его рубаев я написал песню «Наслаждение – все, остальное – ничто». И я набрался смелости первую часть рубаев написать самому, чтобы завести эту песню, сделать современной. Песен о вине было написано много, мелькали о дружбе, мечте и прочем. И для меня в тот период эти песни были опорой, когда многие этой опоры лишились. Я понял, что самый ключевой рецепт жизни Омара Хайяма – это то, что жить нужно в настоящем. Так ты проживаешь, а не просто ожидаешь в пассивности и сожалеешь о том, что прошло, — говорит Вадим Син.
Есть у него и, скажем, попсовые песни на широкую публику. Но они вовсе не плоские, они имеют глубокий смысл, изложенный невероятно просто и не так загружено. Например, песня «Трюфеля». О столице Франции, полной романтики, писали многие, но особенность Синовских «Трюфелей» в том, что песня не основана на мечтах о заветном городе, она о любви к Родине, пусть и завернутой любовью между главными героями истории. Вадим посвящал песню и Семею, в котором родился и вырос.
Напоследок Вадим Син поделился советами для творческих людей, безумных от любви к искусству:
– Вместе иногда хорошо. Такое творческое сумасшествие, все в одной палате. Но у творческих людей иногда бывает такой взрыв, когда очень много энергии накопилось. И тогда нужно освежиться, держать дистанцию. Правильно Титаев говорит, что у каждого свой космос, одна звезда другую может просто съесть своим светом. У каждого свое миропонимание, энергетика. И очень важно сохранить свою самобытность, не подражать, не гаснуть. Но вместе тоже хорошо, потому что, бывает, один другого зажигает. «Смотри-ка как интересно и по-новому, я ведь тоже так могу». Это вдохновение. Путешествия очень помогают мне. В Усть-Каменогорск меня, помню, пригласили до пандемии, в году 2018. Там очень много мест, где можно послушать бардовскую или любую другую живую музыку, в неделю можно два-три посетить. Эти мероприятия квартирниками называют. И практикуется это уже давно. Так вот, организовали квартирник. Я выступал как гость из Семея, были еще несколько исполнителей. Получился очень теплый вечер. Публикой воспринималось на ура, ярко. Я будто открыл заново для себя свои же песни, которые исполняю давно. Они там получили совсем другую оценку. Надо не забывать то, что важно и продолжать. Надо ездить, потому что в одном городе это приедается, в другом месте это свежо. И ты можешь сравнить, оценить необходимость, состоятельность и живучесть своей музыки.
Бардовская песня, как явление отечественной культуры, с недавних пор вызывает значительный интерес у самых разных слоев населения нашей страны. Нельзя не заметить и растущий интерес к авторской песни и поэзии со стороны молодежи. Мы с вами являемся свидетелями возрождения бардовской музыки. Молодежь города все охотнее тянется к музыке, учится у старших, пробует себя в поэзии, вовсе не робеет выступать перед публикой и правильно делает! Публика, по крайней мере, семейская, с восторгом воспринимает творчество бардов, как уже признанных «олдов», так и начинающих. Барды хотят вернуть авторской песни былую популярность, а люди хотят ее слушать. Изначально бардами называли песни непрофессиональных авторов. Но сейчас этот критерий профессионализма слишком условен и обманчив. И многие бардовские песни можно причислить к шедеврам песенного творчества, а их авторов – к творцам в лучшем смысле этого слова.
Официальные власти также начали активно содействовать процессу, а не препятствовать ему, как это было раньше, например, летом секретарь маслихата области Абай Куаныш Сулейменов предложил провести в Семее фестиваль бардовской песни на природе с приглашением всех желающих со всех регионов страны, а со временем и мира. Идея осталась идеей, но инициатива избранника народа вдохновляет музыкантов и вполне возможно, что следующим летом в Семее появится новая ежегодная традиция.
Акбота КАБИМОЛЛАЕВА
